Cameron gets it in the neck

Cameron gets it in the neck from Carey

The BBC leads its news today with an excoriating attack by former Archbishop Lord Carey on Prime Minister Cameron. Carey claims that Cameron is a persecutor of Christianity.

 'The reason people persecute the Church' says former Pope Benedict (Jesus of Nazareth, The Infancy narratives. Translated by Philip J Whitmore. Burns & Oates £12.99 978 1 4081 9453 9) 'is that they can tolerate no kingdom but their own. They would like to destroy this powerless king, whose mysterious power they still fear'.

Green shoots

Blue pasque flower

Rose in leaf

Daffodills

I think of Dr Zhivago at this time of year. There is a memorable passage in the Manya Harari/Max Hayward translation:

The kingdom of plants can easily be thought of as the nearest neighbour of the kingdom of death. Perhaps the mysteries of transformation and the enigmas of life which so torment us are concentrated in the green of the earth, among the trees in graveyards and the flowering shoots springing from their beds.  Mary Magdalene, not at once recognising Jesus risen from the grave, took him for the gardener.

We - the new Institute of Translation in Moscow and Moffat Book Events -  are holding a conference in Moffat 20-22 September 2013. There is a very interesting article about the translation of Dr Zhivago here: http://www.guardian.co.uk/books/2010/nov/06/doctor-zhivago-boris-pasternak-translation

The Peasenhall Pumpkin Show

Some big pumpkins

The Peasenhall Pumpkin Show.  By Barty Hotchkiss, tranlsated into Russian by Philip Solovjov

In the late nineteen seventies my wife and I decided to move our family from Kent to rural Suffolk. After two years research we eventually settled on a move to The Ancient House in the village of Peasenhall.

We thought The Ancient House would become an ideal family home in the centre of a Suffolk village. The house itself was not particularly noteworthy although Pevsner mentions some interesting features. But the grounds were delightful with sweeping lawns, hedges of beech and yew, a Georgian summerhouse and a deconsecrated Huguenot Chapel with a thatched roof at the top of the garden facing the old grass tennis court.

There was nothing remarkable about Peasenhall. It is a pretty collection of houses each side of a wide thoroughfare. There was no grand church like Long Melford the but the village was comfortably at ease with itself. It was not spoilt by careless development. This was perhaps because the local landowner exercised an influence on village affairs in the style of an eighteenth century squire. Peasenhall village earned notoriety for what became known as the ‘Peasenhall Case’ concerning the murder of Rose Harsent, a village girl, in May 1902. It was also the home of Emmetts, the village general store famously awarded a Royal Warrant by Her Majesty Queen Elizabeth The Queen Mother for supplying pickled hams. More importantly perhaps for the purposes of this story it was a village with a good local pub called The Swan.

The atmosphere in saloon bar of The Swan had been described to me as being a trifle mausoleum. That was not my experience on the Friday evenings I had been there. Then an interesting group of customers would come together, as if by appointment, for an evening glass of beer. The conversation between these regulars was lively. One villager, Billy Rowe, was a frequent Friday evening customer. He had lived in the village for all the eighty odd years of his life. Another who had a small farm in the village was actually a banker who worked in London’s Lombard Street. For him looking after a few head of cattle was no more than a hobby. Then there was a barrister retired from working with the Department of Public Prosecutions. Harry Mills was another villager. He worked in Emmetts store and was a mild mannered man so fastidiously self-assured that many people thought he owned the shop. Even the Vicar sometimes popped in to chat with his parishioners. Or was it to chat with his customers since the Vicar of Peasenhall and Sibton also doubled as the village butcher.

Very often on these Friday evenings the landlord mischievously steered the conversation over a wide range of saloon bar issues. For instance Proportional Representation might be discussed, followed by the Vicar’s difficulty with the local squire for allegedly poaching one of his pheasants. The Peasenhall Case was a topic regularly talked over particularly if I was present. The Huguenot Chapel featured prominently in evidence given at trial and the villagers seemed to think that as the new owner of the chapel I had some insight into what happened. William Gardiner, who was charged with the crime, was tried twice. The Treasury eventually abandoned the case ‘Nolle prosequi’ when the jury failed to reach a verdict at the end of the second trial in January 1903. ‘Did William Gardiner do it?’ was a question often fired at me and discussion would ensue. This quite naturally lead to a certain amount of controversy between the barrister who had made himself an expert on the legal aspects of the case and Billy Rowe who claimed to have been a witness to events as a young boy. Nobody was old enough to gainsay him.

One Friday evening a keen gardener in the village came into the pub carrying a large vegetable marrow. The conversation stalled. Discussion was immediately diverted to considerations of the marrow. Exactly how large was it? And how did it become so large? Billy Rowe had a reputation for elaborating his stories. He said that in 1923 there was a man in the village who grew a pumpkin so large that he couldn’t get it through the garden gate. And that comment marked the beginning of the Peasenhall Pumpkin Competition.

Before the various customers went home that evening the Peasenhall Pumkin Society had been formed and by unanimous decision of the saloon bar customers Billy Rowe was duly appointed President. The banker from Lombard Street was elected secretary. He made notes and promised to set out the competition rules. The question of who was to judge the show was left to the retired barrister. Then people went scurrying off to search their seed catalogues and gardening manuals in order to discover how best to grow a pumpkin so big it would win the competition to be held the following October.

As the competition day approached it seemed quite natural that Harry Mills should appoint himself manager for the preparations and the weighing in ceremony. There were no objections to that. He decided there should be a public display in the covered yard of The Swan. He managed to get a set of scales and set out two tables one for the pumpkin display and another for showing some home made jams and cakes that were to be raffled to boost the pumpkin prize money. He prepared a notebook in which he meticulously posted each entry, gave it a number, recorded the weight and a note of the entrance fee paid.

Several people had gathered to witness the ceremony when an old Jaguar car pulled up. The boot lid was half open and strapped to a pair of wheelbarrow handles. The Vicar got out of the car and was assisted in taking the wheelbarrow from the boot and loading it with two handsome pumpkins from the back seat of his car. He proudly wheeled them up to Harry Mills.

Harry Mills heard all the village gossip while at work in Emmetts store. He thought he had a handle on the progress of Peasenhall’s pumpkins over the summer months. He looked suspiciously at the Vicar. ‘Good morning Harry,’ the Vicar said cheerily. Harry nodded and replied ‘Good morning Vicar.’ Then he said, ‘Now, I hadn’t heard you were growing a pumpkin for this competition Vicar.’ The Vicar replied confidently, ‘No I didn’t grow these Harry. They came from my friend’s garden in Kelsale parish.’

Harry hunched his shoulders and paused to make sure his reply had the correct emphasis. ‘Well I’m afraid you are disqualified. You can’t enter those pumpkins into this competition. So you had better just wheel them back to Kelsale where they belong.’ Harry then walked back to his table and adjusted something that didn’t need adjusting.

There had been lively talk among the villagers who had come to look at the pumpkins, take a cup of coffee or drink a glass of beer. Sensing tension between the Vicar and Harry the gossip stopped. It became very quiet. The Vicar looked disappointed. Harry turned to look at the Vicar. ‘You see Vicar your pumpkins are against the rules. They are illegal. The rules say pumpkins must be grown in the parishes of Peasenhal and Sibton’ The Vicar apologised. ‘I’m sorry Harry. I didn’t know about the rules.’

Harry pulled himself up to his full height He looked triumphantly round the group of people and said to the Vicar in a waspish tone, ‘Then you should come to the meetings Vicar.’ At this the Vicar meekly wheeled his pumpkins back to his car and was gone.

I was standing close to Harry. I said, ‘Harry you are normally such a mild mannered chap. Yet that was a vicious attack on the poor Vicar. It was uncharacteristic of you.’

‘Well now let me tell you something.’ Harry replied. ‘Just after the war, there was a lot of talk about the Parish Council putting up new streetlights. Feelings in the village were running a bit high. There were one or two meetings. I couldn’t go to the first meeting since mother was not well. But I went to the second meeting. Jack Thickitt, the same Vicar that’s just left, was Chairman of the Parish Council in those days. There was a fair crowd in the village hall and I stood up to ask a question. The Vicar said, ‘Mr. Mills that question has already been decided.’ I protested that I didn’t know that. The Vicar said sharply, ‘Then you should come to the meetings. Now sit down please and we can continue.’

Harry looked into space. He seemed to be recalling a painful memory. ‘I was embarrassed. I felt humiliated in front of the whole village.’ Harry paused before going on. ‘You see, I’ve waited thirty five years to get back at the Vicar and I wasn’t going to miss the chance out of politeness to the village pumpkin show.’

I am sure the Vicar understood that too.

ABH Feb 6^th 2013.

Тыквенная выставка в Пизенхолле.

В конце семидесятых годов моя жена и я решили перебраться с нашей семьей из Кента в сельский Саффолк. После двух лет поисков мы в конечном итоге поселились в старинном доме в селе Пизенхолл.

Мы думали, что он станет идеальным семейным домом в центре деревни. Сам дом не был ничем примечателен, хотя Певзнер[1] упоминает некоторые интересные особенности. Но прилегающая к дому земля была восхитительной - просторные газоны, живые изгороди из бука и тиса, беседка эпохи одного из английских королей Георгов, недействующая часовня гугенотов с соломенной крышей в верхней части сада, расположенная перед старым травяным теннисным кортом.

Пизенхолл не предствлял собой ничего особенного - такой набор красивых домиков по обе стороны широкой главной улицы. Там не было большой церкви, как в Лонг Мелфорде, но деревня была довольна собой. Она не была испорчена небрежным прогрессом. Возможно так было благодаря местному помещику, который влиял на ход дел в селе в стиле сквайра[2] восемнадцатого века. Деревня стала известна "Делом Пизенхолла" - об убийстве Розы Харсент, деревенской девушки, в мае 1902 года. В Пизенхолле также распологался знаменитый продуктовый магазин Эмметов, награжденный Ее Величеством Королевой Елизаветой Королевским Орденом за поставку маринованного окорока. Но главное, возможно, для нашего рассказа это то, что деревня славилась превосходным местным трактиром "Лебедь".

Атмосфера в баре "Лебедь", как мне рассказывали, немного напоминала могилу. Однако, заглядывая туда по пятничным вечерам, я убеждался в обратном - за вечерней кружкой пива, как если бы по предварительной записи, собиралась интересная группа людей. Разговор этих завсегдатаев был оживленным. Один местный житель, Билли Роу, был частым посетителем в пятницу вечером. Он прожил в деревне все восемьдесят с лишним лет своей жизни. Другой имел маленькую ферму в деревне, но был на самом деле банкиром, работавшим на лондонской Ломбард-cтрит[3]. Для него уход за небольшим скотом был не более чем хобби. Еще один был отставным адвокатом, в прошлом работавшим в прокуратуре. Гарри Миллз был еще одним односельчанином. Он работал в магазине Эмметов и был мягким, воспитанным и уверенным в себе  человеком, и многие люди думали, что магазин принадлежит ему. Даже священник иногда появлялся тут, чтобы пообщаться со своими прихожанами. Или, может быть, чтобы пообщаться со своими клиентами, поскольку священник Пизенхолла и Сибтона также приходился деревнским мясником.

Очень часто этими пятничными вечерами хозяин заведения озорно направлял разговор в более широкое русло, охватывая всевозможные темы. Например, могла обсуждаться тема пропорционального представительства[4], или конфликт священника с местным сквайром, обвиняемым якобы в браконьерстве одного из его фазанов. "Дело Пизенхолла" было одной из излюбленных тем, особенно при моем присутствии. Часовня гугенотов играла важную роль в показаниях на суде, и местным жителям казалось, что, как новый владелец часовни, я имел некоторое представление о произошедшем. Уильям Гардинер, обвиненный в преступлении, был судим дважды. Когда судьи не смогли вынести вердикт после второго суда в январе 1903 года, дело, в конечном итоге, было остановлено nolle prosequi.[5] Обсуждение часто начиналось с того, что меня спрашивали: "Был ли виновен Уильям Гардинер?" Это, совершенно естественно, приводило к определенному спору между адвокатом, который слыл экспертом по правовым аспектам дела и Билли Роу, который утверждал, что был свидетелем событий еще мальчиком. Никто не был достаточно стар, чтобы противоречить последнему.

Однажды в пятницу вечером один заядлый деревенский садовод пришел в кабак с большим кабачком. Разговор застопорился. Все тут же переключились на обсуждение кабачка. Какого он точно размера? И как это он вырос таким большим? Билли Роу имел репутацию приукрашивать свои рассказы. Он сказал, что в 1923 году в деревне был человек, который вырастил такую огромную тыкву, что не мог вынести ее через садовую калитку. Эта история ознаменовала начало тыквенного соревнования в Пизенхолле.

Не успели все разойтись по домам той ночью, как было учреждено Тыквенное Общество Пизенхолла, а Билли Роу, единогласным решением посетителей трактира, был должным образом назначен президентом. Банкир с Ломбард-Стрит был избран секретарем. Он делал заметки и обещал обозначить правила проведения конкурса. Вопрос о том, кто должен судить соревнование, должен был решить отставной адвокат. Все тут же бросилась искать свои каталоги семян и руководства по садоводству, желая узнать, как лучше вырастить тыкву такой величины, чтобы выиграть намеченное на октябрь соревнование.

День проведения конкурса близился, и казалось вполне естественным, что Гарри Миллз должен назначить самого себя ответственным за взвешивание и подготовку к церемонии. Против этого не было никаких возражений. Он решил, что тыквы нужно выставить в крытом дворе трактира. Ему удалось достать весы и два стола - один для тыкв, а другой для различных домашних вареньев и пирогов, которые должны были быть разыграны для повышения призового фонда. Он приготовил блокнот, в который тщательно записывал по порядку каждого участника, вес тыкв, а также отмечал сведения об оплате за участие. 

Когда на церемонию собралось несколько человек, подъехал старый "Ягуар". Крышка багажника была полуоткрыта и привязана к рукояткам торчащей из багажника тачки. Из машины вышел священник, и ему помогли достать из багажника тачку и перегрузить в нее две хорошенькие тыквы с заднего сиденья. Он гордо выкатил их к Гарри Миллзу.


Гарри Миллз, работая в магазине Эмметсов, был в курсе всех деревенских сплетен. Он также думал, что знал все о тыквенном прогрессе Пизенхолла за летние месяцы. Он подозрительно посмотрел на священника. "Доброе утро, Гарри!" - весело сказал священник. Гарри кивнул и ответил: "Доброе утро!" Затем он добавил: "Я не знал, что вы выращивали тыквы для этого конкурса." Священник ответил уверенно: "Нет Гарри, это не я вырастил. Они из сада моего друга из прихода Келсейл."

Гарри втянул голову в плечи, сделал паузу и, убедившись, что его ответ приобретет должную силу, сказал: "Я боюсь, что вы дисквалифицированы. Вы не можете участвовать с вашими тыквами в этом конкурсе. Так что лучше поезжайте-ка с ними обратно в Келсейл - там им и место." Гарри вернулся к своему столу и стал поправлять что-то, что не нуждалось в поправке.

Среди сельских жителей, которые пришли, чтобы посмотреть на тыквы, выпить чашку кофе или кружку пива шла оживленная беседа. Почувствовав напряженность между священником и Гарри, все притихли и шум прекратился. Священник выглядел разочарованным. Гарри повернулся и посмотрел на него: "Понимаете, ваши тыквы против правил. Они незаконны. По правилам тыквы могут быть выращены только в приходах Пизенхолл и Сибтон." Священник стал извиняться: "Прости, Гарри. Я не знал о правилах."

Встав во весь рост, Гарри победоносно окинул взглядом группу людей, и язвительным тоном сказал священнику: "Нужно было приходить на собрания." На что священник покорно покатил тыквы назад к своей машине и уехал.

Я стоял рядом с Гарри и сказал: "Гарри, ты обычно такой мягкий, воспитанный парень, но ты так жестко напал на бедного священника. Это не похоже на тебя."

"Ну а теперь позвольте мне рассказать вам кое-что" – ответил Гарри. "Сразу после войны, было много разговоров об установке Приходским Советом новых фонарей. Атмосфера в деревне была напряженной. Было одно или два совещания. Я не смог придти на первую встречу, так как был с больной матерью. Но я пришел на вторую встречу. Джек Тикитт, тот же священник, который только что уехал, был председателем Приходского Совета в те дни. В зале было достаточно много народа и я встал, чтобы задать вопрос. Священник сказал: "Мистер Миллз, этот вопрос уже решен." Я заявил, что ничего об этом не знаю. Священник отрезал: "Нужно было приходить на собрания. Теперь сядьте, пожалуйста, и мы продолжим."

Гарри смотрел в никуда. Казалось, он вспоминал болезненный момент. "Я был сбит с толку. Я чувствовал себя униженным в глазах у всей деревни." Гарри помолчал, прежде чем продолжить. "Видите ли, я ждал тридцать пять лет реванша над священником, и я не мог упустить его из вежливости к выставке тыкв."

Я уверен, что священник тоже это понял.

---

[1] Сэр Николаус Певзнер (30 января 1902 г. - 18 августа 1983 г.) — британский специалист в области истории искусства, в особенности, истории архитектуры.

[2] Сквайр — помещик, главный землевладелец прихода

[3] Ломбард-cтрит (англ. Lombard Street) — центральная улица в Лондонском Сити, деловой части Лондона, на которой располагались крупнейшие банки и другие финансовые организации.

[4] Пропорциональная избирательная система — одна из разновидностей избирательных систем, применяемых на выборах в представительные органы. При проведении выборов по пропорциональной системе депутатские мандаты распределяются между списками кандидатов пропорционально голосам, поданным за списки кандидатов, если эти кандидаты преодолели процентный барьер.

[5] Nolle prosequi — латинский юридический фразеологизм и правовой принцип, используемый в странах общего права, обозначающий отсутствие намерения обвинителя осуществлять уголовное преследование.

My mother

Mrs Vivien M Gough- Cooper

20.X.1917- 8.III.2013

Portrait of Viven M Gough-Cooper by Joan Scotson

Vivien Gough-Cooper, who died peacefully in her sleep at home on Friday 8^th March 2013 aged 95,  lived in Farningham for 73 of those years. Her husband W.H (Harry) Gough-Cooper, a successful builder and developer, built the house that was to be their married home at the top of Farningham Hill in 1939.  Vivien was born into a farming family, the Gordons, of nearby Swanley Village, on 20^th Oct 1917 (just in time for the Russian Revolution). As a child, she loved dressing up – there is a photograph of her dressed as a snowball, sitting on a swing at the family home Highlands Cottage, in Swanley Village.  
 She attended Bromley High School for girls and was active in many local clubs, notably tennis, badminton and drama. She and Harry were great theatre-goers, enjoying revues and musicals, dining out and going dancing at the Savoy Hotel. Together she and Harry had three children, Jennifer, Elizabeth and Henry.  After WWII, when Harry started businesses in southern Africa, she would often accompany him on his travels, and later, when a yacht, Tiercel, was bought for family holidays, she was a gallant cook in the galley, producing cakes on the tiny gas stove that were sometimes thicker at one end than the other if Tiercel was on a long tack heeled over in the wind.   
Golf and bridge became a big part of her life once her three children had grown up and left home and she found herself alone. (She and Harry were divorced in 1965). She quickly mastered the game of golf and rose to become Lady Captain of the prestigious Chislehurst Golf Club. She dabbled in horse racing for a short time, but did not enjoy losing so that interest was soon dropped.   In the late 1960’s, she became a director of The Richard Demarco Gallery, pioneering contemporary art in Edinburgh, and became a director of the property investment division of the family business on Harry’s death.  
It was characteristic of Vivien's continuing engagement with life that at the age of 94 she went on an (accompanied) visit to Bluewater to buy herself a laptop, so that she could receive and acknowledge emails and family photographs'.
 Vivien was a great benefactor both to her extended family, to friends and to the community.  A keen follower of cricket, including in Farningham, in later life she sponsored a trust for young cricketers and a new stand at the Kent County Cricket Ground in Canterbury. Vivien was a good listener and a source of unfailing common sense and wisdom. She also had a great gift for making friends, both with the young, and the young-at-heart. She was always interested in fashion, buying new outfits in every new season’s colours, and was a lifelong collector of stylish hats from cloches to berets .  Vivien also had a keen sense of humour, relishing dreadful old jokes* and absurdity, often reduced to tears of merriment round her unfailingly hospitable dining table or in company. To the last she was clear about her wishes, refusing medication in the last twentyfour hours. On that same day, she said to her nurse and carers who were discussing some aspect of her care in her bedroom: ‘Stop talking and go and do something’ – an apt epigram for her life.

She is mourned not only by her three children, her 7 grandchildren, 12 great-grandchildren, her wider family and all her many friends colleagues, employees but also her carers, nurses and doctors in whom she inspired a most unusual degree of affection, admiration and respect.

The funeral service will be held at St Peter and St Paul, Farningham, on Friday 22 March 2013, followed by burial in the churchyard.

Elizabeth (Gough-Cooper) Roberts, daughter.
 

-->

*Mechanic: Your car’s had a heart attack

Car owner: What do you mean?

Mechanic: It’s got a clot behind the wheel